Чем сложнее устроен мир, тем проблематичнее государствам договариваться между собой. Появляются процедуры, институты, арбитры. И, конечно, все это ограничивает суверенитет.
Понятно, что приоритет международного права — не до такой степени ясный концепт. Многим действительно кажется, что это какая-то либеральная придумка, «ограничивающая суверенитет».
Давайте я попробую прям очень на пальцах объяснить, что такое приоритет наднационального права, зачем он нужен и почему закреплен во всех приличных конституциях.
Международное право, строго говоря, ровесник человечества.
Когда двум племенам наших далеких африканских предков пришлось впервые договориться с тем, чтобы вырезать третье племя побольше, — тогда оно и родилось.
Что нам для этого нужно: вожди (старейшины, шаманы, и т. п.) должны встретиться и договориться (т.е. создать надплеменной институт, пусть и одноразовый), оба племени обязаны соблюдать условия договора (т.е. ввести приоритет решения надплеменного института — мимо бежит вкусная лань, а надо помогать союзнику вырезать врагов).
Приоритет международного права — это сама основа мироздания. Любой договор между двумя любыми субъектами (физическими, юридическими лицами, странами, планетами, галактиками) ограничивает свободу этих субъектов внутри себя.
Простейший пример: вы договорились с девушкой о свидании в 19:00. Договор с девушкой стоит в приоритете над вашими желаниями, ограничивает вашу свободу. Если вы поставите свои желания выше договора, не соблюдете приоритет, суверенно отправитесь с друзьями в бар, то будете подвергнуты санкциям — останетесь в компании с правой рукой.
Людям, взявшим ипотечный кредит, мне кажется, не стоит объяснять, каков у этого договора приоритет и до чего значимо он ограничивает вашу свободу в принятии решений.
С усложнением мира, государствам уже недостаточно единожды договориться (о безвизовом режиме, свободе торговли, военном союзе, etc.), им нужны постоянно действующие институты, вырабатывающие и следящие за исполнением общих правил.
Если у нас безвиз и вообще нет физической границы — то бельгийская полиция должна ловить французского душегуба сразу, не дожидаясь, пока тот кого-нибудь зарежет в ее юрисдикции. Нужна постоянная структура, система обмена информацией, национальное законодательство не должно явно противоречить как другу-другу, так и совместным процедурам. Не может такого случиться, что Бельгия скажет: «Слушайте, а у нас душить старушек — легально, они свое отжили, идите лесом».
Чем глубже вы в союзе, договоре, конфедерации — тем сильнее наднациональные институты, тем меньше у вас пространства для творчества. Сторонники «Брекзита», возможно, грезили о мире, где визы и пошлины работают по типу клапана — только в одну сторону, — но это невозможно.
Мы не будем уходить в дебри организации международного правосудия, оно много для чего нужно, не ЕСПЧ единым, но концепт тот же.
Главный принцип, без которого никакой международный арбитр не может работать: все стороны обязуются соблюдать его решения. Т.е. обязаны внести соответствующие нормы в свое законодательство. Не может такого быть, что для сторон процесса решение суда имеет неравный статус.
Точно так же, как если судья на поле поднимает красную карточку — это не может означать удаление для «Спартака», а в случае «Зенита» — на усмотрение тренера.
Два вопроса:
— Ограничивает ли приоритет международного права национальный суверенитет?
— Да, конечно.
— Возможны ли любые международные отношения, безотносительно формы, при безграничном суверенитете их участников?
— Конечно нет.
Михаил Макогон
